«Грехи ведомые и неведомые» - Психотерапия vs Религия

Своими размышлениями об этике психотерапии и психоанализа делится психотерапевт Мария Савина.

Многие века христиане, молясь, просили прощения и за ведомые, и за неведомые грехи. В научном же мире открытие неведомой психики произошло лишь  в конце 19 века: Зигмунд Фрейд открыл бессознательное. С одной стороны, открытие потрясло христианский мир, не только тем, что помимо Эго, осознаваемой части психики, существует неведомое, но главным образом тем, что бессознательное вело свою тайную жизнь. Бессознательное – это язык, позже сказал Жак Лакан. С другой стороны, врачи христианского мира (например, наш соотечественник Николай Евграфович Осипов (1877-1934) органично вписали психоанализ в поле русской культуры, считая его средством, помогающим увидеть в себе «животного человека» и бороться с ним. Соплеменник Фрейда и его биограф Петр Люкимсон, что нововведение Фрейда – это попытка дать материалистическую трактовку еврейской традиции, утверждающей, что существуют три уровня души: «руах» (животная душа), «нефеш» (сознательная душа, отвечающая за разумные действия человека) и «нешама» (высшая форма души, формирующая духовную сферу личности).

На протяжении своего развития психоанализ обращал внимание на «животную» и «сознательную» части души, и об этом стоит рассказать подробнее.

Работа с бессознательным.

Погружение в мир неведомого в себе (психоанализ) сравнивается с путешествием основной причиной отправиться в путь и основным попутчиком в этом пути являлось страдание[1]. Не так ли происходит в Церкви, когда христианин приходит на исповедь, когда у него от греха болит душа?

Также и в психотерапии. Возникая у человека, захваченного буднями, страдание помогает ему замечать, что у него есть душа. Неудовлетворенность от повторяющихся симптомов и ситуаций заставляет искать причины страдания там, куда ты никогда не заглядывал – в дальние уголки души.

Психотерапевты не используют понятие грех. Несомненно, грех в психотерапии хоть и не называется, но имеется в виду (в тесных отношениях клиента и терапевта сразу становится очевидным, что отделяет человека от другого человека - терапевт может больше кого-нибудь знать, что значит ненавидеть грех, а не грешника). Не называя понятия греха, психотерапевты считают,  что

Однако, погружаясь в глубины души, в попытках исцелить страдание, терапевт  часто находит не грех, а другое страдание. В большинстве случаев «мимопопадания» (серьезных искажений психической жизни), их причины уводят нас в травмы – негативный опыт общения ребенка, как правило, с ранним семейным окружением. Психоанализ констатирует, что человек покалечил свою душу в ситуации чрезмерного страдания, которое пришлось не по силам психике младенца[2]. Это не попытка быть более гуманистичными, чем христианство. Возможно, что такая секулярная идея позволяет простым смертным – психотерапевтам – с милосердием относиться к клиентам, видя в них не грех, а слабость. Эта идея определяет тактику психотерапии – все процессы внутренних изменений начинаются с того, что терапевт разделяет бремена, легшие на душу страдающего клиента.

Работа с сознательными частями души. 

Мало кто знает, что психоаналитики второй половины 20 века стали обращать внимание не на тайную жизнь бессознательного пациента, сколько на развитие его Эго (сознательными частями души). Развитие этого направления потребностями  пациентов с особым страданиями – пограничным расстройством личности [3] и психотическими расстройствами, патологиями, которые тесно связаны со слабостью Я.. Изучая развитие Эго, психоаналитики констатировали, что здоровая психика не может развиться из ничего. Без человеческого окружения человек не может стать прямоходящим существом, пользующимся языком. Без поддерживающего окружения с детские годы человек не сможет построить здоровую психику.

Если «прививку человечности» (безусловное принятие, отклик на эмоции, понимание потребностей ребенка и достаточное их удовлетворение) в детстве человек не получил, его душа становится переполненной страданием, и он мечется от одного человека к другому, чтобы удовлетворить потребности детской части души. Страдание в этом случае делает необходимым взращивания «сознательной души», и именно это в большинстве случаев является задачей психотерапии.

Психотерапевт помогает клиенту наращивать сознательную часть души. Практика эта абсолютно этически прозрачна – он предоставляет поддерживающее окружение своему клиенту и опыт понимания и отклика на эмоции. В своих мятущихся эмоциях пациент начинает видеть знаки. Постепенно он осознает, что эмоция – это как стрелка, которая указывает на потребности человека в отношениях с другими и позволяют выработать свою позицию к ним. Возникновение сознательной надстройки дает возможность контактировать с внешней и внутренней реальностью, быть более чувствительным к людям и явлениям, не воспринимая их пользовательски и в черно-белом свете. «Прививка человечности» (прежде всего, безусловное принятие) можно назвать самым главным в психотерапии, поскольку без нее не возможно познание своего неведомого[4]. 

Психотерапия и духовность. 

Психотерапия склонна иметь дело с грехами бессознательными, скорее чем с сознательными. Хотя при оценке развитости пациента психотерапия берет основы этики иудео-христианской среды, во многих  случаях представления о том, что такое грех, она склонна оставлять на откуп клиента. При этом большинство направлений склонны к самому страшному возможному греху – они отворачиваются от Бога. Многие направления психотерапия молчаливо одобряют, что современном мире человек живет так, как будто Христос не приходил на землю, а если даже и приходил, то этот факт ничего не меняет в его жизни. Практика христианства показывает, что для развития духовной жизни тоже нужна «прививка» - «прививка Богообщения». Именно в этом и состоит возможный грех психотерапевтов. Довольствуясь устранением дискомфорта, она проводит человека мимо радости Нового Завета, глубин Святых отцов, света в глазах прихожан. Получается ли так, что избавляясь от душевного страдания, человек перестает быть «нищим духом» (ищущим Господа)? С другой стороны, так ли плохо достижение радости, ведь только с радостным сердцем можно благодарить Создателя? Чем определяется жажда человека искать встречи с Богом? Не всегда психическим здоровьем или нездоровьем. Я не ответила себе на этот вопрос.

Могут ли здесь быть даны определенные ответы?  Вспоминается фраза, сказанная святому Антонию – «Себе внимай!».