Л. Лагин в своей сказке использовал мотив арабской сказки для объяснения того, как изменилась жизнь в советские годы. Сказка задумывается как диалог джинна, пришедшего из древнего мира, и советского гражданина. Но в том то и дело, что диалога культур там нет.

Давно сложилось мненье:
Мы в них не верим, это без…
Без всякого сомненья"
Радиоспектакль "Старик Хоттабыч"
"...Волька с удовлетворением слушал собственные слова. Ему нравилось, что он такой политически грамотный. – У вас очень странная и непонятная для моего разумения страна,- буркнул Хоттабыч из-под кровати и замолчал....."
Повесть сказка Лазаря Лагина
"В старинной книге есть сказка о рыбаке. Вытянул рыбак из моря свои сети, а там медный сосуд. А в сосуде могучий чародей джинн Этот джинн поклялся обогатить того, кто выпустит его на волю." Можно ли представить, что рыбак откажется от этих благ, что подарки джинна не тронут его сердца? Что было бы, если бы эта встреча произошла в СССР, где человек имеет все необходимое и видит счастье в мыслях об общем благе? Л. Лагин в своей сказке использовал мотив арабской сказки для объяснения того, как изменилась жизнь в советские годы. Сказка задумывается как диалог джинна, пришедшего из древнего мира, и советского гражданина. Но в том то и дело, что диалога культур там нет. Изображение этих культур отличается от образов-самосвидетельств и внешних оценок. "Старик Хоттабыч" стал отражением особенностей самосознания человека советской эпохи.
Отношение к Другому

В мире "Хоттабыча" человек один. Этого человека не потрясает то, что существуют могущественные силы природы, таинственные и превосходящие его по силе. Человек здесь царь своего мира, чудо ему не нужно, всему сверхъестественному место в цирке (как в фильме). Человек "Хоттабыча" склонен отрицать чудо, а если и не отрицает их, то это не ведет к осознанию существования духовного мира и внеположного самому себе. Он не видит смысла благоговейно поднимать глаза к небу. В мире "Хоттабыча" внеположного человечеству нет, более того, нет ничего по настоящему истинного вне советской системы, а если что-то и есть, то с этим нет диалога.
Встречая представителя другой культуры, человек "Хоттабыча" начинает доказывать, что только он живет в истинно справедливом государстве, не даже если его собеседник – существо сверхъестественное.
Дискурса с Другим в "Хоттабыче" нет

Нет там встречи культур. Старик Хоттабыч – гротескная фигура. Он то ли домовой, то ли дядюшка из далекой деревни, выживающий из ума, пугающийся примусов и троллейбусов, исполненный предрассудками и гоняющийся за золотыми побрякушками.
Представитель древности показан так, как отмечал Мераб Мамардашвили "все, что предшествовало, есть заблуждение, а мы самые умные, красивые и все понимаем, в отличие от детских заблуждений первобытного человечества". И хотя старик очарователен, в нем мало глубинной силы древнего Востока, которая очаровывала В.В. Розанова.
Так, в нем не чувствуется смирения к миру священного отношения к пульсу пола (не великолепные дворцы сулил Бог Аврааму, современника Гассана ибн Хоттаба, великой ценностью было потомство –" И размножу тебя как песок морской").
Голос других культур не слышен в этой сказке. Даже счастливая Генуя раскрашена грубыми мазками в свете классовых отношений.
Другие культуры здесь как призраки, наподобие никчемных (hingemachte) людишек, которых в людях вокруг себя видел психоаналитик Шребер.
Старик Хоттабыч наивен, как ребенок. Обладая трехтысячелетним опытом он не читает сердца людей. А если бы он читал, что сказал бы он? Может быть булгаковское "люди как люди ....квартирный вопрос только испортил их".

Тут мы переходим ко второму участнику мнимого диалога.
Случайно ли, что в начале повести Волька Костыльков переезжает на новую квартиру? Во всяком случае, неслучайно, что апологетом советской системы стал подросток, родившийся в СССР, воспитанный в нем и не видевший ничего другого.
Так легко ему верить в мечту.
Самосознание советского человека особенное
Волька упоен общей для всего государства мечтой, могуществом "передового" человечества, подтвержденной и техническим прогрессом и победоносной войной. Кто из живших тогда не помнит солнечной стороны советской системы и не готов отстаивать ее со всей горячностью сердца? Человек здесь ощущает себя вершиной истории, но так как его самопознание не связано с пониманием других культур, не видит себя в их отражении, то здесь мало понимания себя. Человек советской эпохи верит в честный труд и гражданскую совесть, он считает свою веру непоколебимой. Если бы он помнил, что века человеческого опыта признали утверждение Сократа об удобосклонности человека к добру ошибочным. Но еще более ясным явление советской культуры делает дискурс 19 века.
Построение сытого человеческого существования с посильной простой моралью дает людям безмятежность, в котором они и не замечают нависшую над ними Тень – тень Великого инквизитора, тень того, кто намеренно отстраняет их от свободы и от Бога.
Эта тень налицо в романе Булгакова. Булгаков видел советскую систему иначе, чем Волька, он был очевидцем работы огромной машины, которая должна была оградить паству от сложности вечных вопросов, неоднозначности оценок и "тлетворного влияния" других культур. Изнанка советской системы – вторжение власти в личную жизнь, репрессии, умалчивание и ложь – была для Булгакова очевидна. И полностью отсутствует в мире Вольки.
В повести Лагина очень точно показаны искажения советского самосознания и нарушения дискурса культур. Однако ставить диагноз культурам психиатрам непривычно (лучший диагноз – суд истории, долговечность исследуемой эпохи). Обсуждение чаще проходят о состояниях личности партийных руководителей (Потапова В.А., 2011*). В данной статье следует упомянуть некоторые отзвуки этих явлений, которые доносятся до кабинетов психотерапевтов.

Трансактных аналитиков касается то, что в 20 веке складывается особый вид передачи культуры (и советская культуры здесь не уникальна). Современная культура считает себя вершиной истории, а опыт человечества она оценивает исходя из своих потребностей. Происходит разрыв поколений.
Если сценарий человека прежних эпох включал в себя подражанию опыта долгой цепочки предков, и этот опыт транслировался в столетиях, то сценарий нашего современника формируется во многом на основе фигур героев, предоставляемых агитационными машинами Инквизиторов, обустраивающих сытую жизнь масс в обмен на свободу.
Эти построения недолговечны; не понимая опыта предков нельзя понять человеческое, а не понимая человеческого нельзя построить долговечное общество. Иллюзии обречены на провал, это происходит и в массовом порядке, и индивидуально - часто в кабинетах психотерапевта.
На современные утверждения в роде "My life – my rules" можно ответить "Почитай родителей твоих, чтобы продлились дни твои на земле ".
Наконец, психотерапевтам часто очевидна турбулентность в чувствах и смыслах историй, пришедших из советской эпохи. Эксперименты с массовым самосознанием не остались бесследными. Страх как основной стрежень адаптации в СССР заставлял людей умалчивать и искажать факты биографий и свои переживания, при этом в головах их потомков оставались "белые пятна".
В головах потомков факты семейной биографии оказывались с трудом восстановимы, а поступки и чувства родительских фигур непонятны, и это не могло не обрастать психопатологией (Качалов П.В., 2011**). Поколение же Волек, не знавших теневой стороны советского мира, или не желавшие ее знать, с великой благодарностью вспоминают достоинства советской системы, не замечая как пострадали от их же последствий.
Лечение советской травмы может стать частью психотерапевтической работы, потому что родительский опыт - это часть нас самих, а родительская история – часть нашей истории.
Вспоминаю, как я, бывшая пионерка, слушая "Старика Хоттабыча", исполнялась гордостью за свою великую страну и за себя, поскольку лучше всякого джинна понимала то, что в этой стране понятно каждому ребенку. Моя четырехлетняя дочка понимает этот спектакль по другому: "Хорошо бы у меня была борода, я бы могла делать чудеса".
Дети, далекие от советских времен, слышат сказку по другому. Ближе к тексту Юрия Энтина (более далекого от 50-х годов):
"Ха-ха-ха-хаттабыч, куда исчез, нам не хватает твоих чудес".Здорово, что человеку нужно чудо!
** Качалов П.В. Последствия психической травматизации общества в следующих поколениях. Доклад на четвертом национальном конгрессе по социальной психиатрии, Москва 12 декабря 2011 года.